Вдруг рядом кто-то сел на лавку. Марина нехотя приоткрыла глаза.

– Здравствуй, девушка! – поздоровался с ней радостно улыбающийся негр. Марина растерялась – у нее никогда не было знакомого негра, они казались ей слишком экзотическими. Да и случая как-то не подворачивалось.

– Здорово! – пробормотала она не слишком любезно.

– И я здорова! – еще радостнее улыбнулся негр. – Как тебя зовут?

– Рыба! – вдруг ляпнула она. Ее собственная шутка показалась ей такой смешной, что губы сами собой разъехались в улыбке.

– Как Рыба? – удивился негр. – Это не имя. Кто тебя так зовет?

– Мама назвала. – Марина решила с горя повеселиться от души, и ее понесло. – Но лучше называй меня Рыбка.

– Фу, – поморщился негр. – Рыбка – это грубо. Как Танька, Светка. Лучше Рыбочка. Как Танечка, Светочка...

– А кто они такие – твои подружки?

– Нет, – грустно возразил негр. – Они не мои. Они со мной не хотят дружить. Я – черный. В твоя страна черный не любят.

– Почему не любят? – обиделась за нового знакомого Марина. – Я, например, люблю, – смело соврала она, хотя никогда прежде не задумывалась, любит она черных или нет.

Негр искренне обрадовался. Его улыбка засияла еще шире, хотя, казалось бы, куда уж больше – и так он мог бы неплохо зарабатывать в рекламе, демонстрируя свои великолепные белоснежные зубы. Он тут же привстал и крепко пожал ее руку.

– Меня зовут Маркус.

– Давай я тебя лучше буду звать Маугли. – Хулиганская натура Марины не давала ей покоя и требовала продолжения спектакля.

– Почему – Маугли? – удивился юноша. – Кто такой Маугли? Я такой имя не слышал.

– Да это такой парень, животных любит.

– А-а, – обрадовался своей догадке Маркус, – ветеринар! Я знаю один ветеринар, он мой друг. В общаге живем вместе. Он вчера в Москву уехал, на экскурсию.

Марина расхохоталась. Ее очень забавлял разговор с Маркусом. Давно ей не было так весело. Большая любительница приколов, она наслаждалась абсурдностью их диалога. Маркус смотрел на нее восхищенными глазами и вдруг неожиданно предложил:

– Я знаю один ресторан, там очень вкусный мясо.

Марина не верила своему счастью. Появился шанс хоть один раз нормально поесть за весь день ее мытарств по Питеру. Хотя ресторан был недалеко, как обещал ее черный друг, топали они минут пятнадцать.

– Не хочу такси, – объяснил Маркус. – Такси черных не любит. Такси много денег любит. Дашь мало – сильно ругает. Такой ужасный ругает – сильно громко. Люди смотрят. Парни злые смотрят.

– Почему же они злые? Ты ведь их совсем не знаешь, может, они и не злые вовсе.

– Злые! – убежденно подтвердил Маркус. – Их скины зовут. Они волосы стригут – лысые ходят. Бьют черных, и ваших хачиков бьют. И китайцев бьют. Очень сильно бьют, убивают! Я их ненавижу! – Глаза у него засверкали, на щеках заходили желваки, руки сжались в кулаки. Марине стало не по себе. Она не раз встречала в Москве бритоголовых парней, которые ходили всегда стаями, злобно поглядывая из-под насупленных бровей на прохожих. Их вид вызывал у нее отвращение и опасение, а выражение низкого интеллекта на лицах заставляло ее думать, что эти люди хоть и находятся рядом, но существуют в каком-то другом, параллельном мире. Никого из друзей и знакомых Марины не коснулась эта страшная и разрушительная сила, о которой она все-таки знала, время от времени читая об их зверствах на страницах газет или слушая новости по телевидению. Маркус оказался ее первым знакомым, испытавшим на себе тупую ненависть скинов, как их называет молодежь.

– Ты слышала – они общагу подожгли в Москве? – спросил Маркус. – Там наши жили. Кто-то умер, – горестно продолжил он.

– Знаю, по телевизору в новостях показывали.

– Они – страшные люди... Смотри, мы с тобой идем и на нас все смотрят. Я – черный, ты – белая, ваши люди это не любят.

Марина действительно ловила неодобрительные взгляды прохожих. Но это ее не волновало. «Может, они смотрят из любопытства», – успокаивала она себя.

Наконец они пришли к ресторанчику: небольшому и, как оказалось, очень уютному. Уже вечерело, они сидели вдвоем за столиком и с аппетитом поглощали большие порции мяса, поданные, как ни странно, без гарнира, только с несколькими листиками салата и маленькими, как алыча, помидорами. Мясо действительно было вкусным и сочным. Красное полусладкое вино, как раз такое, как любила Марина, Маркус доливал в фужеры и каждый раз провозглашал один и тот же тост:

– Чинь-чинь!

Марина раскраснелась и слегка захмелела, ей стало весело, громкая музыка заглушала слова Маркуса, он что-то говорил, поглаживая ее по руке. Когда музыка зазвучала тише, Марина расслышала отрывки фраз Маркуса:

– Я остался в комнате один. Ты мне очень нравишься. – Глаза его блестели, он не отрывал масленый взгляд от Марины, и когда его рука коснулась ее груди, Марина мгновенно протрезвела и поняла, чего от нее ждет Маркус. «Ни фига себе, – подумала она, – вот влипла, он же за свой ужин ждет от меня расплаты! Ой, мамочка, что же мне делать?!» – Она отчаянно стала соображать, как выбраться из очередной передряги.

– Ой, Маугли, как же ты меня вкусно покормил! – сладким голосом стала она благодарить Маркуса. – Подожди минуточку, мне в туалет надо.

– Я тебя провожу! – вдруг жестко потребовал он и подхватил ее под локоть.

– Конечно, проводи, дорогой! – Марина глупо захихикала, пытаясь усыпить бдительность настойчивого кавалера, а сама просто умирала от страха.

Маркус довел ее до дверей туалета и остался ждать. Девушка закрыла за собой дверь и с облегчением вздохнула, увидев, что окно, находящееся на уровне тротуара, открыто. На глазах двух изумленных девиц, прихорашивающихся у зеркала, она взобралась на батарею, потом стала коленями на подоконник и не без труда протиснулась в небольшое окно, выбравшись на четвереньках на улицу. Там же, опять под удивленными взглядами многочисленных прохожих, отряхнулась и что было сил бросилась бежать куда глаза глядят, подальше от ресторана, ругая себя за доверчивость, а скорее всего за глупость.

Она пришла в себя, когда оказалась у знакомой уже решетки Михайловского сада. Было совсем темно, только фонари освещали улицу. Прочитала на табличке название улицы – Замковая, стала под ближайший фонарь и открыла карту, чтобы сообразить, в какой стороне Московский вокзал. Только там, среди таких же пассажиров, как она, ей будет спокойней. «Сейчас позвоню Кате», – подумала она, увидев на углу перекрестка телефон-автомат. Улица опустела, часы показывали двенадцатый час ночи. Марина подошла к телефону-автомату, но тут ее взгляд заметил какое-то движение в конце улицы: из-за угла к ней приближалась мрачная толпа бритоголовых парней. Гул их голосов доносился до нее, не суля ничего хорошего. Девушка с колотящимся от страха сердцем нырнула в ближайшую арку и забежала во двор. Сзади послышались шаги, она испуганно оглянулась, но увидев одинокую высокую фигуру мужчины, сразу успокоилась. Стоять среди двора было как-то неудобно, и Марина пошла к ближайшему подъезду, мужчина зашел следом. Он заглянул в ее растерянное лицо и спросил:

– Что-то случилось?

Марина дрожащим голосом ответила:

– Там скинхеды, я боюсь...

– Успокойтесь, я вас провожу. – Он подхватил ее под руку и подвел к лифту. Марина совсем растерялась, и когда дверь лифта открылась, она вместе с ним зашла внутрь. Едва дверь закрылась и лифт начал подниматься, он нажал кнопку «стоп», и она, не успев ничего сообразить, оказалась в его сильных объятиях. Его рука закрыла ей рот, она не могла издать ни звука. И когда ее тело пронзила боль и она попыталась укусить его в ладонь, его рука перехватила ее горло и с чудовищной силой сдавила. Перед глазами замелькали тысячи огоньков, и почти сразу наступила темнота.

Александр Борисович Турецкий быстрым шагом пересек двор и, входя в подъезд, уже на ходу нашаривал в кармане ключи. «Вот так всегда! – с досадой думал он, перескакивая через ступеньки и не дожидаясь гудящего где-то наверху лифта. – Нет, чтобы заранее предупредить... Столько дел накопилось, а тут все бросай, поезжай в Питер... Так, – начал планировать свои дальнейшие действия Турецкий, – быстро поесть, собрать вещи и на вокзал».